> > 622.Comnislasher
  >Или вы считаете что по следствию о причине нельзя догадаться в принципе?
  Я так не считаю, так считает Насу, когда говорит о Магии))
  
  
  >В пределах омнивселенной все равно найдется место где такое умеют.
  
  Ну можно представить, что такие миры находятся под неким феноменом доступности 3й Магии - и местные машины или там заклинания работают через некий медиатор.
  
  Тот же Вавилонский Столп в качестве Волшебника или еще какая сущность.
  
  Вавилонский Столп - просто "Богадельня" Олди вспомнилась
  http://www.flibusta.net/b/156371
  *********************************
  'Душа, - сказал мертвый врач Бурзой, и казалось, что монах разговаривает с самим собой, о давно известном. - Душа и тело. Мы живем в вечном разладе между этими двоими. Мы дышим, едим, спим, сражаемся и совокупляемся, пока однажды...'
  
  Душа, думал живой фратер Августин. Душа и тело. Мы рождаемся двухголовым зверем из сказки. Живем, пытаясь идти одновременно в две стороны. Мы даже идем, ухитряясь не разрываться пополам. Какое-то время - идем. Но молодость заканчивается, и душа начинает готовиться к отлету. Как мореход готовится к дальнему странствию, запасая провиант, теплую одежду, латая паруса... Душа пожирает тело изнутри, набираясь сил. Оболочка скоро сделается остовом хижины, брошенной на берегу. Прах к праху. К чему жалеть то, о чем больше никогда и не вспомнишь? - душа выгрызает сердцевину, делаясь все сильнее. Мы стареем, дряхлеем; приходят болезни и недуги. Мы чувствуем себя юными! пылкими! - это внутри распахиваются могучие крылья... - но коленки подкашиваются, руки опускаются, рот шамкает беззубо, и с ужасом понимаешь: юность с пылкостью - твои, но чужие. Еще твои, но вскоре - чужие. Может, завтра. Может, через неделю. Сегодня. К вечеру. Может...
  
  Изъеденное тело умирает, отпуская на волю прелестную бабочку-убийцу.
  
  Это участь большинства.
  
  'Это участь большинства, - молчал мертвый врач Бурзой, однажды укравший пустую книжонку из-под ста замков. - Из них воздвигается Вавилонский Столп, но не ими охраняется и укрепляется. Лишь к немногим является Душегуб, верша Обряд. Является рано, в юные дни избранников, когда душа еще не взялась пить соки тела про запас, предвкушая дальний путь. Нащупывает звонкие нити, связывающие одно с другим. Трогает, извлекая звуки: гулкие, тихие... всякие. И наконец делает голема из глины. Из праха земного, телесного...'
  
  Прах, думал живой фратер Августин. Земной, телесный. Кощунственное уподобление Творцу. Держа в руках тайные поводья, Душегуб умело направляет бег коней, отделяя душу от тела. Золотая статуэтка упрятана в ларец. С этого дня душа мирно покоится в родовом склепе. А тело живет дальше: само. Без души. Без смешной малости, которую нельзя потрогать, подержать, взахлеб ощутить потерю. Тело живет, не старея. Долго. Дольше обычного. Ибо некому отлетать, некому запасаться силами; некому разрушать дом на берегу. Дом разрастается: этаж за этажом, ярус за ярусом. Становится крепостью. Тело, свободное от необходимости кормить нахлебницу, делается крепче с каждым днем. Быстрее с каждым днем. Подвижней с каждым днем. Опасней с каждым днем.
  *********************************